Санкт-Петербург
«У меня первый опыт случился, когда я сидела»
Нина рассказала о том, как пришла к однополым отношениям в тюрьме, чем это может грозить в колонии, и почему женщина может дать женщине больше, чем мужчина
Красивая жизнь питерской фарцовщицы
Во многих семьях тюремный опыт словно передается по наследству. Нина сама сидела несколько раз, а сейчас, уже на свободе, ждет освобождения дочери, которой дали восемь с половиной лет. Кстати, дочь родилась в заключении. Сын Нины тоже сидел, сейчас его нет в живых. Нина говорит о себе: «У меня уже устоявшаяся своя мораль». За приверженность старым воровским понятиям другие бывшие «зэки» Нину уважают. Впервые она «села» в 1987 году по 88-й статье советского УК – «нарушение правил валютных операций», за 1500 бундесмарок. Ей было 26 лет.
Папа служил замполитом лётной части, мама работала в торговле, заведовала трикотажной секцией.
«С 14 лет я занялась обменом валюты, дневала и ночевала на Невском проспекте. Мы жили в Разливе, а там же трасса, мы все встречались у памятника Ленину, там «басы» останавливались», – рассказывает Нина.
Папа служил замполитом лётной части, мама работала в торговле, заведовала трикотажной секцией.
«С 14 лет я занялась обменом валюты, дневала и ночевала на Невском проспекте. Мы жили в Разливе, а там же трасса, мы все встречались у памятника Ленину, там «басы» останавливались», – рассказывает Нина.
От «кармана» до «конвертов»
«Мы захотели в Юрмалу, купили билеты и поехали в варьете. И вот меня поймали, я села, беременная. Во время родов отбывала наказание в «образцовой» рижской зоне (раньше Ленинград был приписан к рижской зоне ребенка). Но условия там были хуже, чем в обычной тюрьме.
Уже после отбывания наказания меня кинули с жильём, я пошла воровать. Потом мне «карман» (карманные кражи) разонравился, я не знала, что вытаскиваю, и я начала «ломать» деньги «на конвертах». Схема простая: берёшь деньги за товар в конверте, а возвращаешь вместо конверта с деньгами – конверт с нарезанными бумажками. Меня учил Моня с Одессы, очень известный человек, он приезжал в Питер. За «конверты» мне дали три года по 147-й. Судили по самой легкой части, видимо, судье я понравилась. Она приходила на заседания как на представление. Я то признаюсь, то – иду в отказ, вроде, как и есть подельники, а где они – непонятно.
Периоды на свободе начали сокращаться. Последний срок сидела в колонии Иваново. Там фабрики не было, женщины-«многоходы» все, производство поднимали».
Уже после отбывания наказания меня кинули с жильём, я пошла воровать. Потом мне «карман» (карманные кражи) разонравился, я не знала, что вытаскиваю, и я начала «ломать» деньги «на конвертах». Схема простая: берёшь деньги за товар в конверте, а возвращаешь вместо конверта с деньгами – конверт с нарезанными бумажками. Меня учил Моня с Одессы, очень известный человек, он приезжал в Питер. За «конверты» мне дали три года по 147-й. Судили по самой легкой части, видимо, судье я понравилась. Она приходила на заседания как на представление. Я то признаюсь, то – иду в отказ, вроде, как и есть подельники, а где они – непонятно.
Периоды на свободе начали сокращаться. Последний срок сидела в колонии Иваново. Там фабрики не было, женщины-«многоходы» все, производство поднимали».
Подлые и «половины»
«Они все подлые. Понимаете, там людей не ценят, а оценивают. И оценивают высоко, если у тебя большой баул, ты греешься, либо – если люди тебя боятся, не все же могут с администрацией общаться. Представляете, в Иваново сидели цыгане, так они нас ненавидят, называли «питерская элита».
В основном, там знаете, «половины». Когда женщина с женщиной живёт, это называется половины. Это как на свободе: «это муж мой, это моя жена«. Вот я живу с женщиной, это – моя половинка.
Много ли там таких? Да в основном... ВСЕ. Потому, что хочется, чтобы тебя не предавали, понимали – вот эта женщина там – единственный человек, которому ты можешь верить. Так и создаются пары.
Кто-то с воли такой приезжает. А бывает, и там меняются. Как только выезжают из колонии: длинные волосы, каблуки. Мужественного вида женщин там немало, и да, они пользуются популярностью.
Ориентация с годами в заключении может меняться, всё равно. Ведь хочется тепла, хочется разговора. Сначала отношения часто построены на дружбе и общении, потом ты уже смотришь по-другому на женщину, ты видишь, что она интересная».
В основном, там знаете, «половины». Когда женщина с женщиной живёт, это называется половины. Это как на свободе: «это муж мой, это моя жена«. Вот я живу с женщиной, это – моя половинка.
Много ли там таких? Да в основном... ВСЕ. Потому, что хочется, чтобы тебя не предавали, понимали – вот эта женщина там – единственный человек, которому ты можешь верить. Так и создаются пары.
Кто-то с воли такой приезжает. А бывает, и там меняются. Как только выезжают из колонии: длинные волосы, каблуки. Мужественного вида женщин там немало, и да, они пользуются популярностью.
Ориентация с годами в заключении может меняться, всё равно. Ведь хочется тепла, хочется разговора. Сначала отношения часто построены на дружбе и общении, потом ты уже смотришь по-другому на женщину, ты видишь, что она интересная».
“
У заключённого есть право раз в три месяца на длительное, несколько дней, свидание. Исправительная система, по закону, допускает на них только близких родственников, членов семьи (дети, родители, супруг). Если бы расширили перечень, я думаю, это бы облегчило задачу, чтобы могли, допустим, друзья или подруги приехать к тем, у кого нет близких родственников. В том числе партнёры. Это стимулирует человека к социальным связям, ему легче адаптироваться, он не теряет контакты.
Надо чётко понять, что брак, про который мы говорим, не на небесах заключается, не религиозный обряд, как нам всё время подают. Брак – гражданское состояние. Он решает сугубо юридические проблемы отношений: унаследовать, подарить, разделить общее имущество, усыновить и т.д. В том числе, посетить в тюрьме близкого, любимого человека. А у женщин есть вообще практика отказов на длительное свидание в первый год. Большинство ведь не регистрируют браки, а в гражданских отношениях они не имеют права посещать без содействия администрации. Хотя при таких же условиях гражданская жена может попасть на свидание с мужем. Это ущемление прав женщин.
Это вопиющая ситуация. К заключённым женщинам и так мало приходят, бросают их чаще, а тут ещё говорят, ждите, пока мы распишем. При этом к заключённым мужчинам гражданских жён пускают, и это считается нормальным. Женщинам в этом смысле намного сложнее. А если нет мужчины? Это ведь нормальная ситуация, когда готовы ждать, поддержать, есть куда вернуться, идет какая-то социализация, меньше рецидивов потом. А когда к ней не приезжают, и не пускают – от этого ситуация только ухудшается для всех.
Надо чётко понять, что брак, про который мы говорим, не на небесах заключается, не религиозный обряд, как нам всё время подают. Брак – гражданское состояние. Он решает сугубо юридические проблемы отношений: унаследовать, подарить, разделить общее имущество, усыновить и т.д. В том числе, посетить в тюрьме близкого, любимого человека. А у женщин есть вообще практика отказов на длительное свидание в первый год. Большинство ведь не регистрируют браки, а в гражданских отношениях они не имеют права посещать без содействия администрации. Хотя при таких же условиях гражданская жена может попасть на свидание с мужем. Это ущемление прав женщин.
Это вопиющая ситуация. К заключённым женщинам и так мало приходят, бросают их чаще, а тут ещё говорят, ждите, пока мы распишем. При этом к заключённым мужчинам гражданских жён пускают, и это считается нормальным. Женщинам в этом смысле намного сложнее. А если нет мужчины? Это ведь нормальная ситуация, когда готовы ждать, поддержать, есть куда вернуться, идет какая-то социализация, меньше рецидивов потом. А когда к ней не приезжают, и не пускают – от этого ситуация только ухудшается для всех.
Леонид Агафонов
эксперт
Новое поколение зэчек – слабые
«Мы с Йосей (Йося - Наталья, героиня нашего предыдущего проекта) другого поколения. Вот, у меня знакомые живут 20 лет. Одной 68, другой 61, обе бывшие карманницы. Одна садится, другая едет к ней на свидания, и наоборот. У нас женщина сидела, познакомилась с контролёром, тоже женщиной. У них создаются отношения, и контролёру удобно, ей нужны «ноги» (для проноса запрещённых вещей в зону). Их сдали (сообщили о нарушениях администрации), контролёра убирают. Женщина освобождается, и они живут вместе до сих пор. Она до того приезжала в тюрьму, привозила передачи.
Да, везде почти одинаково. По моему мнению, в Саблино повольготнее. Там тоже многие знают, что живут вместе, а если ещё и на милицию работают, то пусть живут, не цепляются. Даже в 81-м году это было. Там одну половину сажают в ШИЗО и вывозят на «крытку», а ее половина бежит за автозэком и делает всё, чтобы тоже уехать туда, может и отказ от работы сделать (сейчас нет такого понятия для женщин – «крытка», это тюремный режим с камерным содержанием, синоним утяжеления наказания, возможен лишь ШИЗО – штрафной изолятор). А это поколение слабое, они экономические, одна за блага может сделать, другая – с мусорами общается. Это покупные отношения, не любовь».
Да, везде почти одинаково. По моему мнению, в Саблино повольготнее. Там тоже многие знают, что живут вместе, а если ещё и на милицию работают, то пусть живут, не цепляются. Даже в 81-м году это было. Там одну половину сажают в ШИЗО и вывозят на «крытку», а ее половина бежит за автозэком и делает всё, чтобы тоже уехать туда, может и отказ от работы сделать (сейчас нет такого понятия для женщин – «крытка», это тюремный режим с камерным содержанием, синоним утяжеления наказания, возможен лишь ШИЗО – штрафной изолятор). А это поколение слабое, они экономические, одна за блага может сделать, другая – с мусорами общается. Это покупные отношения, не любовь».
Через три года захотелось близости с женщиной
«У меня первый опыт случился, когда я сидела в Саблино, в Ленинградской области. Мне было 28 лет. Сначала говорила: «Ой, нет, да ну этого вообще не может быть! Парочки женские, да ну! У меня другая политика!» А мне говорят: погоди, ещё поменяешь ориентацию. И правда, через три года захотелось близости, я поняла, что женщина-то, оказывается, красивая.
Она мне сначала просто понравилась. Я не знала как, что нужно делать. А у меня одна знакомая была, я ей рассказываю, а она: «Я тебя научу». После этого я пошла первый раз ночью на свидание. Оно проходило в другом корпусе, нужно было ждать, когда проверка пройдет, зайти в секцию чужую. Это нарушение, за это можно было и в штрафной изолятор попасть, получить взыскание.
Так начались мои первые отношения, они продлились почти три года. На свободе мы прожили год, потом просто дружили. Она замуж потом вышла. Но у нас сохранились сестринские, родственные, тёплые отношения, и очень тёплые воспоминания. Она десять лет как умерла. И сейчас о ней нередко вспоминаю. Вы представляете, она такая маленького росточка, мне возила «перекиды» (когда запрещённые вещи перекидывают через забор в колонии). И неважно: пурга, мороз, я знаю, что в 6 часов она пойдет по дороге и сделает «перекид». По ней можно было часы сверять.
Потом отношения тоже были, но уже не такие. Она моложе меня была, но вроде как любила. Ревновала, дрались мы. Тишина, все спят, а мы дерёмся, только и слышны глухие звуки: буц-буц…»
Она мне сначала просто понравилась. Я не знала как, что нужно делать. А у меня одна знакомая была, я ей рассказываю, а она: «Я тебя научу». После этого я пошла первый раз ночью на свидание. Оно проходило в другом корпусе, нужно было ждать, когда проверка пройдет, зайти в секцию чужую. Это нарушение, за это можно было и в штрафной изолятор попасть, получить взыскание.
Так начались мои первые отношения, они продлились почти три года. На свободе мы прожили год, потом просто дружили. Она замуж потом вышла. Но у нас сохранились сестринские, родственные, тёплые отношения, и очень тёплые воспоминания. Она десять лет как умерла. И сейчас о ней нередко вспоминаю. Вы представляете, она такая маленького росточка, мне возила «перекиды» (когда запрещённые вещи перекидывают через забор в колонии). И неважно: пурга, мороз, я знаю, что в 6 часов она пойдет по дороге и сделает «перекид». По ней можно было часы сверять.
Потом отношения тоже были, но уже не такие. Она моложе меня была, но вроде как любила. Ревновала, дрались мы. Тишина, все спят, а мы дерёмся, только и слышны глухие звуки: буц-буц…»
Разрешить длительные свидания
«Женщина гораздо больше даст, чем мужчина. Я такая же женщина, и я знаю как ей приятно сделать, как поздравить, как сказать. И я ей делаю, она мне делает, и мне хочется ещё больше сделать для нее. Женские отношения более прочные, я считаю, только нормальные, не покупные, они прочнее, честнее, порядочнее.
Женщины не предают, как мужики. Вы ведь видите, если женщина садится, она, как правило, больше никому не нужна – цыганки сидят, а цыгане все в белых носках гуляют. Цыганкам это (гомосексуальные связи) запрещено, но и они там живут, у них и драки, и эмоции. Я их «итальянцами» зову».
Женщины не предают, как мужики. Вы ведь видите, если женщина садится, она, как правило, больше никому не нужна – цыганки сидят, а цыгане все в белых носках гуляют. Цыганкам это (гомосексуальные связи) запрещено, но и они там живут, у них и драки, и эмоции. Я их «итальянцами» зову».
“
Некоторые женщины становятся мужчинами, они стригутся, походка как у мужчины, одеваются как мужчины, когда девушка приезжает, она видит – натуральный парень. Когда я приехала, там натуральный парень бригадир, даже стеснялась в душ ходить, настолько вот она мужик: и голос, и походка, прям мужик...
“
Секс в мужских зонах – это нередко наказание. Средство подавления одних мужчин другими, самоутверждения. Для женщин же близость – это больше радость. Думаю, это один из факторов, в связи с которым в женских колониях нет ярко выраженной кастовой системы, а в мужских – есть. Многое зависит от характера, навязанных социальных ролей.
В нашем обществе принято, что женщина – «хранительница очага», поэтому даже если муж сидит, она охраняет очаг. А если женщина попадает в тюрьму, то она как бы не выполняет свою роль, не поддерживает очаг. И мужчина нередко начинает сразу искать другую даму, которая будет его обслуживать. Это проблема социальных ролей, архаичных традиций в нашем обществе. Думаю, демография еще влияет: женщин больше, мужчине легче найти ей замену.
Поэтому можно сказать, что женщины более уязвимы перед исправительной системой, начиная от гигиенических условий, которые вообще не предназначены для женщин, заканчивая условиями в камерах и тяжелой работой. Я уже не говорю про материнство.
В нашем обществе принято, что женщина – «хранительница очага», поэтому даже если муж сидит, она охраняет очаг. А если женщина попадает в тюрьму, то она как бы не выполняет свою роль, не поддерживает очаг. И мужчина нередко начинает сразу искать другую даму, которая будет его обслуживать. Это проблема социальных ролей, архаичных традиций в нашем обществе. Думаю, демография еще влияет: женщин больше, мужчине легче найти ей замену.
Поэтому можно сказать, что женщины более уязвимы перед исправительной системой, начиная от гигиенических условий, которые вообще не предназначены для женщин, заканчивая условиями в камерах и тяжелой работой. Я уже не говорю про материнство.
Леонид Агафонов
эксперт
