Почему они не хотят говорить?

Мы услышали истории разных женщин, которые отбывали разные сроки в разных колониях. Одни освободились недавно, другие находятся на свободе уже несколько лет. Это совсем молодые женщины и взрослые. Самые показательные истории, это истории тех, кто недавно освободился, эти женщины боятся говорить открыто, фотографироваться, они боятся огласки. Им кажется, что как только они еще раз попадут в места лишения свободы, им все слова «припомнят».

Этих женщин объединяет то, что они все не понимают, что их права нарушены. И они не расценивают наказание, которое накладывается, например, дополнительные работы, как именно наказание за связи.

Поэтому многие не считают, что эту тему нужно изучать, проблему предавать огласке. Дело в том, что заключенные смотрят, исходя из контекста нынешних условий содержания, а мы должны смотреть вперед. Ведь скоро и норматив количества заключенных в одной камере будет снижен, уменьшатся комнаты, мы должны работать на опережение, а не идти следом за изменениями.


Миф как бегство от реальности

Если говорить о мужчинах и о женщинах, ущерб для заключенных от этих притеснений настолько велик, что часто они придумывают мифы, некую выдуманную историю, в которую сами в какой-то момент начинают верить. Наши герои забывают и плохие вещи: ссоры, боль, насилие и заменяют эти истории своими, выдуманными.

Это психологическая травма, которую бывшие заключенные пытаются скрыть, и из боли делают радужные картинки. Остаются не реальные проблемы, а остается то, что их в туалет не выпустили или покурить. Но это мужчинам прощают, ведь сама проблема обиженных — его наказать больше нельзя, он и так обиженный, он и так преследуется, выполняет самую грязную работу.

Часто заключенные делятся не реальными историями, а говорят то, что от них ждут, хотят услышать. Проверить рассказ можно при помощи уточняющих вопросов. У одной из героинь мы слышали две разные версии её личной истории. Для того, чтобы выяснить, какая из этих версий ближе к правде, мы еще раз встретимся с ней. Возможно, в следующей части нашего проекта о гомосексуальных отношениях в женских исправительных учреждениях, появится дополненная версия.


Табу для правозащитников

Мужские зоны отличает от женских то, что там есть кастовая система: блатные, воры; мужики, это самая большая группа, к ней примыкают «красные» или «козлы»; и самая последняя — петухи или обиженные. Мы их называем — заключенные с пониженным социальным статусом, выбраться из этой группы никуда нельзя. Обиженных в зонах, согласно неподтвержденным статистикой личным наблюдениям, не больше 10−15%.

Это по мужчинам, по женщинам кастовой системы нет. Раньше, когда сроки были по 25 лет, у мужиков были «жены», как только сроки стали меньше, появились касты. Но история однополых отношений в местах принудительного содержания это, конечно, отдельная тема.

Я говорил с правозащитниками, и мне сказали «на кой тебе это нужно», то есть это те, кто занимается контролем мест принудительного содержания. Это говорит о том, что тема табуирована даже для правозащитников. В связи с этим ею нужно заниматься осторожно, чтобы не навредить.

Катя имеет длительный тюремный опыт, она отбывала наказание в норвежских тюрьмах по преступлениям, связанным с наркотиками.

Сейчас Катя работает с ресоциализацией женщин-бывших заключенных в одной из общественных организаций, которая называется «Путь обратно» («Way Back»). Она отмечает, среди ее сокамерниц тоже возникали связи. И очень удивилась, когда я рассказала ей о российской практике наказаний за подобные отношения в колониях.

Она удивленно сказала: «О, нет, в норвежских тюрьмах это не преступление».

Как выяснилось, в норвежских тюрьмах тоже есть разница между отношением к женским и мужским связям в тюремной системе. Женщины могут быть более открытыми в проявлении своих чувств, и также есть много случаев, когда женщины вступают в однополые связи, при этом не являясь лесбиянками. В Норвегии нет четкого разделения на маскулинных и женственных «зэчек».

Карина — охранница в норвежской женской тюрьме.

Если учесть, что минимальный срок заключения — 14 дней, а средний — 44 дня, с высокой степенью вероятности, женщинам не приходится искать себе подругу среди сокамерниц. Карина рассказывает, что такие случаи бывали, администрация к этому не очень хорошо относится. Но единственная мера, которую могут применить к ним, это — расселить.

Здесь все проблемы принято решать посредством диалога. Сама Карина отмечает, друзей или близких среди заключенных у нее нет, между ними только исключительно рабочие отношения.