Катя: – Есть у нас такое место, где лесбиянки собираются около Казанского собора, говорят «на казани». Там в основном летом сидят. Мы там познакомились в 2004 году. Она такая смешная была на куртке синей ручкой написано «тема фореве», не «forever», а по-русски, «фореве». Она только с Башкирии автостопом приехала, висела на турнике и орала: «Питер это круто, Питер это клево». Потом пересекались, съездили автостопом в Москву, Саратов. Прожили вместе 6 лет. А потом она от меня ушла к другой, та ее выкинула как собаку. Она вернулась, но вела себя очень плохо. Мы поругались, Оля села с вещами в парке, менты подошли документы проверять и опа… Я ни одного письма не получила, я узнала, когда она освободилась и написала в соцсети: «Привет я в Мордовии». Я тогда спросила: «А что ты там делаешь?»

* Ольга в молодости совершила кражу. Её объявили в розыск. Ну, естественно, никто не искал. Так и попалась. И сразу в мордовскую колонию. Мордовские исправительные учреждения «славятся» тяжелыми условиями.

– Ассоциируют ли себя женщины, которые живут с женщинами в тюрьмах, с ЛГБТ-сообществом?

Оля: – Там тех, кто в теме, и на воле живут с женщинами, были я и еще пара человек. Все остальные жили с мужчинами, имеют детей.

Катя: – У нас вообще не было такого понятия, как лесбиянка. Никто не считал себя лесбиянками. Ну, такой писи как я хочу нет, а моя-то пися хочет: куда деваться, для здоровья. Я вообще понятие ЛГБТ услышала недавно. Хотя встречаюсь с девушками с 14 лет, а сейчас мне 38. У меня девушка была, Рая, мы плотно с ней жили. И тогда я поняла - что-то не так: мальчики «фуфуфу», а девочки «дадада». Лет в 18 я осознала.

Оля: – Я опять же скажу, что я осознала свою ориентацию с детства, и я точно знаю, чего я хочу. Если я общаюсь с мужчинами, только в плане «друзья-человеки».

– Бывает, что отношения продолжаются и после тюрьмы?

Катя: – Я освободилась раньше своей девушки. Она освободилась, приехала ко мне, отец её не впустил. Я искала её, пришел ответ на письмо, что дом сгорел. Не знаю где она.

Оля: – Я со своей первой девушкой долго находилась на карантине. Она сначала меня долго стебала, то по работе, то по «продолу» (прим.ред. коридор) что-нибудь скажет. А потом стала по работе помогать, подсказывать. Когда у меня произошла крупная драка и мне отвертку в голову кинули. Я тогда первый раз подралась с бригадиром. И вот моя, на тот момент будущая, пассия пошла мне голову промывать, потом отношения завязались. Она младше меня была на 5 лет. Началась повышенная ревность: «А какого хрена общаешься с той и пьешь чай с этой?». Ну а дальше: «Дорогая, как все зае****, останемся общаться на дружеской волне». Там сложность в том, что у кого-то остаются чувства, и это очень сложно, потому что все на виду всегда. На воле можно уйти там от этого, а здесь никуда не денешься. А первые мои отношения закончились тем, что она освободилась.
Со второй своей девушкой работала в одной бригаде, и я ее долго не замечала. И мне моя подруга говорит: смотри, какая девочка хорошая. Ну, я думаю, попробую по приколу, и прикол перерос в отношения.

Катя: – Как я однажды пронесла сигареты в штрафной изолятор? Берешь сигареты, проглаживаешь утюгом, в полиэтиленку, и в письку. Меня когда в ШИЗО (прим. ред. штрафной изолятор) посадили (я бабе пол-литра крутого кипятка в морду выплеснула), там же полностью раздевают, шмонают (прим. ред. обыскивают), только в письку не лезут.Чтобы поменьше был объем, проглаживаешь и оп… Если была бы девственницей, то я бы девственности лишилась через пронос сигарет в ШИЗО.

Оля: – Такие термины «кобёл» (прим.ред. маскулинная лесбиянка), «ковырялка» (прим.ред. женственная лесбиянка) у нас не были распространены. Если и могли кого-то назвать «кобёл», то чисто в прикол. У нас были половинки. Без пар был только низший слой. «Чепушила» – та, которая за собой не следит, хреново работает. Обычно они на «ручных» работах. Как правило, если они не хотят мыться, им оставляют горячую воду. Они семейничают (прим.ред. встречаются) только с себе подобными и с ними никто не сядет пить чай.

Таких спокойно можно бить, сами сотрудники применяли дубинки, если «не отшился», и «на ленте» (производстве) много рукоприкладства. Это когда кто-то чего-то не успевал. Били до крови. Сильно. Жестко. Со стороны администрации «дубинал» (когда сотрудники колонии бьют заключенных). А со стороны осужденных, если какая то «овца» не выполняет свою работу или задерживает. Там камеры, если раньше нельзя было драться «на ленте», то потом те, кто «не отшились», долбили кирпичи после работы убогими ломиками. Потом драться и вовсе разрешили.

Катя: – Насчет коблов. Нам как-то на пионербол привезли ребят с мужской колонии, и все наши коблы, которые говорят «я пошел», «я потек», нарядились в какие-то непонятные шмотки, накрасились.
Я говорю: «Ах, вы мои пацаны пизд**ые, пацаны с пиз***». Вот она вроде мужик: «Я не Юля, я Юра». Чуть ли не до драки дошло, когда ее с 8 марта поздравили, а как привезли мужиков...

Оля: – Отношения начинаются с банального: «Хочешь конфетку?» Бывает, на карантине оказываешься, присматриваешься. Вот так внезапно не бывает – я взяла и тебя захотела.
Если обе симпатичны друг другу, то дальше идет приглашение чай пить. А потом идет «малявня» – переписка. Дальше развиваются отношения. Там такой прикол, если увидят, что вы пьете чай раз пять вместе, вас могут причислить к половинкам. И относятся к этому спокойно. А вот если ночью подойдешь к чужому «шконарю» (прим.ред кровати), можно и рапорт получить. Я за это как-то получила рапорт, хотя мне на рапорта было наплевать.

Оля: – Секс происходит на той же «промке» (прим.ред. производственная зона) в «бендежке» (помещение, где продукция хранится), в клубе, в сушилках. Если выходной ночью, то ночью на «шконаре». Есть «шконари», которые не просматриваются камерами. Ну, находили где.

Катя: – Занавесились шторкой, и понеслась. У нас камер не было, и везде сидели дежурные по этажу. И если что, кричали: «Милиция в дом!» И все раз, такие, примарафетились.

Оля: – Хозработы – это тяжелый труд на улице после работы. Ну, то есть ты, два часа поспал, и снова выходишь на улицу работать. Зимой это снег убирать, летом таскание труб. Это подметание плаца, вычерпывание луж. У нас относились лояльно. На строгие условия содержания вообще было сложно попасть, даже если захочешь – там работать не надо. Наказывали половинок как? Их разделяли. Переводили по разным отрядам, сменам и т.д. Там нет территории, на которой все встречаются только локальные участки. Мы умудрялись пробираться в чужой отряд, обходить «локалку» (прим.ред. локальная система безопасности). Рапорта – ну и пофигу.

Катя: – У нас в помещении, куда родственники приходят, были стенды «склонна к сожительству». Приходит такая бабулька, передачку передать, и видит свою дочку с такой надписью. И полосы лепили. Мы знали, что у этой полоса за побег, у этой полоса за это. Вообще у нас с этим очень было строго, могли и в ШИЗО (прим. ред. штарфной изолятор) отправить. Там сидело человек 40, и большинство – за однополые связи. И мою половинку тоже туда отправили, правда, поводом стала драка.

Катя: – Я когда вышла, одно время думала пойти что-то сделать, в тюрьму вернуться, чтобы не видеть все это. Работы не было, Оля меня кинула. Подумала: хочу вернуться в зону, там куча баб, и все в теме.
У нас была и «шведская семья» из четырех женщин. Когда много девушек кушают, чай пьют это семья. И вот у нас была такая семья, которая не только семейничала, в смысле не только чай попить или булку с маслом поесть.

Еще у нас сотрудница была, все знали, что она водит девочек в ДПНК (прим.ред. дежурный помощник начальника колонии), моя отказалась, и ее сразу после драки на СУС (прим.ред. строгие условия содержания). Я помню эту охранницу до сих пор, она такая мерзкая, как охотничья собака. Водила к себе девочек, и хотя никто ничего не говорил, там все было понятно.

Оля: – У нас все «дубачки» (прим.ред. сотрудницы колонии) были абсолютно гетеро. А с «дубаками» (прим. ред. сотрудники колонии) девчонки мутили. Вызывали в кабинет.

Катя: – Насколько я знаю, все бабские зоны «красные» (прим. ред. - зона, где все решает администрация. "Черная" зона - где все решают "блатные", зэки) Женщины и соглашаются, чтобы облегчить условия содержания, чтобы уйти побыстрее по УДО.